Нет, она не ранена

Это пробирающее до самых костей ощущение полного бессилия, а между тем ее уже точно вот не вернуть.

Нашу смеющеюся и подшучивающую над всеми Смадар. Она была снаружи и, хотя она остановила верную смерть других бойцов, прикрыв их собой ее уже точно вот никак и никому не вернуть.

Но мы готовы отдать за весь свет ее души свои молодые жизни, разорвав при этом на самые мелкие куски тех, кто вылез из норы, чтобы подло убивать наших женщин и детей.

Но что это изменит, ее больше нет среди живых, а это режет грудь, словно вражеский осколок и хочется вырвать его, отправив на тот свет как можно больше тех, кто наслаждался, сея смерть безвинных людей так и благословляя при этом имя своего Бога.

А ведь вряд ли ему нужны подобного рода жертвоприношения.

Смадар была олицетворением самой жизни, и она подарила бы жизнь другим, но молодую ветвь ее существования обрубил грязный подонок, возомнивший себя божьим посланцем, осуществляющим некую наивысшую справедливость.

Смерть, сея они, лишили жизни целые семьи людей им ничего плохого совершенно не сделавших. Рабочие из Газы кормили своих детей за счет денег, которые они получали за работу в тех самых поселениях, куда их более теперь никто вот и на дух не пустит.

И когда их дети будут истошно просить хлеба, им нечего будет теперь уж собственно дать.

Главный враг детей из Сектора Газы это Хамас.