НЕСЧАСТЬЕ

Из книги ЧЕРНОБЫЛЬСКИЙ СЛОВАРЬ ЧЕЛОВЕЧЕСТВА

НЕСЧАСТЬЕ. Несчастье никогда не приходит в одиночку, а приводит за собой другую беду, неизгладимое потрясение, следующее горе... Когда 27 августа 2000 года во время тушения пожара в Останкинской телебашне трагически погиб полковник противопожарной службы северо-восточного округа Москвы Владимир Арсюков, все, кто знал его ранее, долго не могли прийти в себя от этого известия. Даже когда хоронили — не верилось. Что и говорить о семье... Его жена Таня и дочка Оля имели в жизни только одну надежду и опору — мужа и отца. Обе они по тяжелому стечению предшествующих обстоятельств жизни — инвалиды. Таня стала по жизни инвалидом второй группы, а Олечка — инвалид детства — травмирована неумелыми врачами при рождении. Врачи предупреждали, что ребенок никогда не станет здоровым. Предлагали даже отказаться от нее. Не отказались. После таких родов Таня очень долго болела в тяжелой форме, но веры и силы духа не теряла. Володя любил и поддерживал «своих девочек». В семье был мир и взаимопонимание, несмотря на все испытания, что выпали на долю каждого из них. И все бы ничего, даже и квартиру долгожданную получили, обустроили, а жить — когда же?

Только собрались, и вот...

Опознание в морге и Володины похороны Таня сумела перенести. Тело нашли 28 августа вечером. Таня своего супруга не опознала, потому что когда тело вытащили из лифтовой шахты, оно находилось в таком состоянии, что понять или узнать что-то дорогое в чертах и частях тела было нельзя. Головы не было вообще. Опознавали ребята-пожарные: Володин крестик, цепочку, перчатку, покореженное обручальное кольцо — все в крови... По просьбе Тани Володю хоронили на Хованском кладбище Москвы. Гроб был забит наглухо. Олечка так и не поверила, что папы больше нет в живых. Обе они всегда жили одним дыханием, одним ожиданием: вот вернется с работы папа...

30 августа, перед похоронами была организована встреча Татьяны с Владимиром Борисовичем Рушайло, Министром внутренних дел РФ. Тут же — жуткая сцена с родственниками, которые на глазах у массы народа и журналистов разыгрывали унизительные сцены, перемежавшиеся с фарсом. То же повторялось потом часто... Так похоже с тем, что происходило с некоторыми семьями, в которых погибли моряки на том «Курске»! Так похоже с тем, что происходило с другими родственниками других погибших — и на похоронах и далее, потом... Можно понять их всех — тех, кто постарался извлечь материальные выгоды, пользуясь такой выпавшей возможностью: чем громче плачешь, чем больше угождаешь важным людям, тем больше пожалеют. Тем не менее, Таня Арсюкова думала тогда о другом — о духовном. Просила Владимира Рушайло разрешения отслужить молебен в той лифтовой шахте Останкинской телебашни, где погиб супруг. Министр разрешил. Молебен смогли организовать только на 41-й день после смерти. Протоиерей Михаил Крутинь, духовник храма-часовни во имя иконы Божией Матери «Неопалимая Купина» при Управлении государственной противопожарной службы города Москвы, отслужил молебен, на котором присутствовали дочь, мать, друзья и близкие.

Это было 6 октября.

Таня вообще поначалу не представляла, какие преодоления ее ждут. Дальше — больше. Внешние события — это одно, а подтекст — далеко от внешних проявлений. Родители Володи, его же взрослый сын от первого брака и другие его родственники участвовали во всевозможных акциях, представлялись семьей, а Таня с Олечкой — ненужное приложение. Да и не каждый раз ей было сподручно добираться в нужные места с больной девочкой, плохо приспособленной для дальних поездок в городском транспорте. По словам Тани, родственники поставили себя так, что они — главная пострадавшая сторона, были напористы и активны. Так что вся информация и материальная помощь спонсоров, которая в связи с громким тем делом текла пострадавшим, в основном, оказывалась в их руках. Таня обескуражена: подлог — во всем.

Как же так? Да...

Меня это почти не удивляет. Мне многое хорошо известно из недалекого собственного прошлого. Родственники погибших — это особая категория людей. Многие из них быстро примиряются с мыслью, что мертвого на ноги не поднять, а пользу из ситуации извлечь можно, вот и спешат извлекать. Понятия морали и нравственности в этом случае не рассматриваются вообще. Что поделаешь? Танина ситуация — не новость. Меня удивило бы хорошее... Хорошее в данном случае было то, в декабре 2000 года Тане вручили Володин орден Мужества; в декабре 2001 года на здании 73-ей части, где служил Владимир Арсюков, установили памятную доску; в тот же день — на здании дома, где он жил (правда, ночью, без слов, без цветов, без публики); через неделю — в Подмосковье, в поселке Северном, где Володя учился. Долг выполнили. Разве этого мало? Не знаю, право... Таня при этом оказывалась в стороне и часто приезжала уже в конце всех мероприятий, потому что «забывали» сообщить вовремя. Но пусть бы и это — досадные мелочи и насмешки судьбы. Но главная-то насмешка заключается в том, что предстоит впереди. Она все думала и перебирала свои крупицы памяти, и не выпускала из мысли одно: а вдруг Володя жив? Каким-то третьим чувством ожидания ждет и... до сих пор. Или... Так нельзя?

Нет, НИКТО НИКОГДА НИОТКУДА не вернется... Что можно придумать еще хуже? Оказывается, можно еще и не то.

Можно... Можно научиться жить и думать иначе, но при этом возникает сопутствующий вопрос: как жить двоим инвалидам? Поначалу Таня мучило и терзало другое, но со временем пришло осознание реальности. На какие средства жить? Таня работать не в состоянии — и свое здоровье не позволяет, и Олечку не на кого оставить. Олечке 25 октября 2001 года исполнилось семнадцать лет. После смерти отца, в декабре 2000 года, девочка перенесла клиническую смерть, реанимацию. Еле откачали...Что и говорить, каково было матери... Все проблемы усугубились. И при этом вопрос о деньгах — главный. Средства нужны на жизнь, на уход, на дорогое лечение. Помощи от родных мужа ждать, разумеется, не приходится, а у своих родных и близких таких доходов нет...

Где все это брать?

Таню Арсюкову я увидела не так давно, уже после смерти Владимира Ильича, которого знала еще по раннему периоду совместной службы с моим мужем в Московском гарнизоне пожарной охраны.

И кто думал тогда, что у нас все так получится в жизни?

Таня рассказывает о себе и своей беде сдержанно и прискорбно...

Они вдвоем с дочерью остались без существенной помощи и какой-либо защиты. Обе не нужны никаким структурам. Как ей объяснили юристы, по законам нашего государства, пенсию по потере кормильца, если члены семьи — инвалиды, не назначают, потому что инвалиды и так ее получают. Им есть на что жить. Вот если бы у них не было этих пенсий... Неужели? Но ведь если бы ее супруг остался жив, он бы зарабатывал на жизнь сам, и не нужно было бы никого ни о чем просить. Ведь он погиб на службе! Ну и что? — Не положено... Расходы катастрофически увеличиваются, а льгот нет. Квартирная плата очень возросла, так как после Володиной смерти появились излишки площади. Это ли не абсурд? Расставаться с квартирой, менять на меньшую жалко, ведь все Володиными и своими руками сделано, устроено, отремонтировано. Да и сил на это нет. Пожизненную пенсию, которую мэр Москвы назначил семьям троих погибших на том пожаре, в отношении Владимира Арсюкова Управление противопожарной службы Москвы поделило между всеми родственниками, а часть из них имеет определенные средства или пенсии. Таня Арсюкова только мечтает разобраться в этом вопросе, надеясь, что мэр Москвы как-то узнает о ее положении.

Что это?

Таня Арсюкова могла бы высказать еще не менее десятка обвинений и возмущений в адрес начальников и чиновников любого рода. Но она — не профессиональная плакальщица, не закостенелая жалобщица. К счастью, она не окончательно замкнулась в своем горе. Сердце болит о родине, о погибших на подводной лодке «Курск» — так вскоре, 13 августа 2000 года, об убитых в Чечне, о других соотечественниках, погибающих в разных уголках страны. Она понимает, что таких, как она, — не сосчитать. Но это дела не меняет, к сожалению... Правда, она не опускает руки, не теряет надежды. Пишет письма куда только можно, вплоть до высших органов власти, до президента страны. Ночью, когда дочка спит и не мешает ей, в голову приходя нужные мысли, легче ложатся на бумагу. Сражается не только за деньги, но, прежде всего, — за справедливость, как она ее понимает. Ответы приходят, чаше стандартные отказные, но иногда... Татьяна рада любому человеческому ответу.

Такой решимости и такому личному мужеству многие бы могли позавидовать. У меня не хватает сил и слов, чтобы в нужные моменты так же решительно, как она — действовать в нужном направлении. А ведь почти все, что происходит с ней, со мной произошло и происходит уже давно, только несколько по другому.

Только весной 2010 года я узнала от Тани, прошедшей через многие разбирательства и суды (в том числе и заграничные), что первоначальной причиной её мытарств были... неправильно оформленные документы – и кем бы? Противопожарным ведомством Москвы! Не удивлюсь: примерно так же обошлись и со мной те же самые незабываемые люди в незабываемом 1994 году.

Вот так. Век живи, век учись, только не попадай в ситуации, из которых выход – только в качестве жертвы...

Ситуация с погибшим героем – пример из первого параграфа учебника жизни.

Ситуация с родственниками – классическая.

Ситуация взаимоотношений с нашими законами – другой быть и не могла.

Да, чернобыльские законы имеют свою специфику, но и там всего хватает – такого же... Пусть Останкинская телебашня – далеко не тот, не физический Чернобыль, но чёрный дракон запустил свои когти в свои жертвы, ставшие заложниками пожара в Останкино. Этот пожар для них не закончится никогда... И ещё одно характерное дополнение к вопросу о семьях погибших при исполнении служебного долга сотрудниках. Ни на одной из встреч Главного управления МЧС России по г. Москве с членами таких семей – в течение двадцати с лишним лет – ни Татьяна Венедиктовны, ни её дочери я не видела.