В ПЛЕНУ ОБСТОЯТЕЛЬСТВ

В ПЛЕНУ ОБСТОЯТЕЛЬСТВ

- А это – судоремонтный завод, будь он трижды неладен...

Петро – бывший владелец купленного мною дома, едет с нами в машине в газовое хозяйство. Он одновременно и взятый на работу сварщик, и гид, показывающий нам достопримечательности окрестностей.

- Почему?

- Три раза из-за него сидел...

- Как так?

- Даааа... Долго рассказывать...

Вечером сидим во дворе и болтаем о том, о сём. Звонок. Петро долго говорит по телефону о каких-то талях, которые кто-то хочет отнести и продать по цене металлолома. Он темпераментно уговаривает владельцев принести и показать ему их. Через десять минут из темноты появляются две согнувшиеся фигуры. Каждая тянет за собой здоровенную железяку с длиннющим хвостом из нескольких цепей. Это и есть тали – по словам Петро – очень нужная в хозяйстве вещь. Они ещё свеженькие – их только что утащили с судоремонтного завода, перебросив через забор. Друг Серёга, месяц назад вернувшийся из мест заключения, и молодой парень-сосед стоят рядом уставшие, измазанные в мазуте, ржавчине и пыли. Их лица освещает дворовая лампа и радость от успешно проделанной работы. Петро осматривает украденное, пробует крутить какие-то рычаги и делает вывод.

- Мля, они ж нерабочие.

Сосед поясняет, что при транспортировке тали попали на оголённый высоковольтный провод, оплавившись в нескольких местах. Вместе решают подождать до утра и при дневном свете определить степень поражения железяк током. Все трое удаляются в ночь к другому соседу – обмыть дельце.

Ко мне приходит понимание незамысловатой жизни этого украинского села. Умирающий судоремонтный завод отделён от жилых домов бетонным забором. Если и есть работа, то она малооплачиваема. Но и такую нужно ещё поискать. И не факт, что найдёшь. Поэтому жители с тех самых времён, когда жовто-блакитные стали нэзалэжными, имеют один единственный способ заработать на выпивку – перелезть через стену и утащить то, что плохо лежит. Лёгкие элементы и конструкции давно уже потасканы: остались одни железяки. Вот на них-то и делает упор население села. Но ведь там все друг друга знают... Потому-то и берут их тёпленькими - и в отсидку. А они возвращаются, и всё становится на круги своя. Другого способа заработать на бутылку просто не существует. И всё этот грёбаный завод, будь он трижды неладен. Это для Петро – трижды... Он – середнячок. В селе проживают люди и с более богатыми внутренними мирами и с более интересными биографиями. Один из них притащил утром шкрябалку – приспособление с акульими зубами для добычи мидий. Мидиями питаются многие: денег на еду не хватает, ведь после вчерашней выпивки надо ещё наскрести и на пивасик. Пивасик – святое. У Петро сад усыпан ягодами, но он забыл, что такое компот. Все напитки, всю влагу заменило пиво. Оно как бы и не алкоголь уже. Настоящий алкоголь – вечерком. До тех пор, пока не иссякнут дары судоремонтного завода. А иссякнут – через забор и за новыми приключениями. Ведь надо в темноте каким-то образом миновать те самые оголённые высоковольтные кабели, разбросанные на разрушающемся заводе там и сям. Это не говоря уже о других опасностях. Я представляю, как трудно бежать от охранника нагруженному железом далеко не спортивному мужику. Ну, не бросишь же ты на полпути потом и кровью заработанную зарплату? А если бросишь – на что завтра пить будешь? Опять через забор? Так ты же уже тут... Может, успеешь? Вот так и попадаются... Если сторож на оголённый провод не наступит... Карту оголённых проводов ни та, ни другая сторона делать не будет: и недосуг, и по мере разрушения завода их с каждым месяцем всё больше. А ещё хуже, когда и успеешь, и минуешь, а сторож узнал тебя в темноте. Он, паскуда, твой односельчанин. И выпивал с тобой не раз и даже походку знает, а может в детстве и через заборы вместе лазили? Эх, трудно меняться, да и нужно ли? Сейчас хоть что-то определённое есть. Незыблемый уклад, так сказать. А это ж ни что иное, как традиции. Традициями нехрен разбрасываться. Они - основа государства. Не жадись, возьми сторожа в долю.

Моё воображение разыгрывается. Я уже сам бегу по судоремонтному заводу, уклоняясь от искр, которые вспыхивают то тут, то там. Высоковольтный кабель – это тебе не хухры-мухры. В руках у меня тяжеленные железяки с инопланетным названием – тали. От них щупальцами свисают цепи, которые и задевают оголённые провода. Искрящиеся вспышки следуют одна за другой. По мне стреляет сторож. Пули отскакивают от металлических конструкций, выбивая из них снопы тех же самых искр. А впереди – самое трудное – бетонный забор, который предстоит перепрыгнуть одним махом. Не перепрыгнешь – тюряга.

Э, сумасшедшие американские режиссёры, зачем вы вложили в моё подсознание вот это видение брошенного завода? По законам жанра я не смогу сходу преодолеть двухметровую стену для того, чтобы встретить сторожа обломком трубы. Но ведь и он будет не лыком шит, даже когда принципиально отбросит ружьё и возьмёт в руки кусок арматуры, дабы проучить негодяя, которым, по его мнению, являюсь я. Зря он так... Здесь полно старых кораблей, а красиво летать с вышек никто не запрещал. Хорошая, тяжёлая, крепкая цепь у тали... Правильно я сделал, что не бросил её в начале погони. Как знал, что пригодится...

Утром зашёл хмурый серьёзный Серёга. Денег на опохмел не было, потому и настроения никакого. Поздоровавшись с Петро и со мной, он посмотрел в сторону сваленной вчера ночью добычи.

- Хорошая, нужная штука.

- Ещё б не нужная. Ею сторожа с вышки сбить – раз плюнуть...

Ребята не обратили внимания на мою реплику. Им предстояли дела поважнее и посерьёзнее, а пивасика, чтобы посидеть, попить и продумать будущее, принести было некому и не на что.