Пятьдесят третий (окончание)

"Машин на переезде вроде не было, - проносится в голове, - может быть, в последний момент вылетела откуда-нибудь?"

Поворачиваюсь к машинисту. Он с невозмутимым видом начинает тормозить служебным торможением, а не экстренным, как полагается в опасных случаях. Заразившись его спокойствием, равнодушно спрашиваю:

- Что, машину сшибли?

- Да нет, на дверь вагона напоролись, - отвечает Дима с таким видом, как будто подобное происходит каждую поездку.

- На переезде что ли валялась?

- Ага, - произносит он, и поезд останавливается. Открыв дверь, высаживаюсь на землю. Подхожу к лобовой части электровоза. Луч ручного фонарика выхватывает из темноты рваную дыру на метельнике.

- Наше счастье, что она лежала не на обоих рельсах, а то проскочила бы под метельником и - под колеса, - комментирует Дима.

- Да, метельник нас защитил, - освещаю я еще одну вмятину в левом крыле метельника, куда дверь отрикошетила после первого удара.

- Ну-ка, здесь посвети, - указывает машинист на лесенку, по которой мы забираемся в электровоз.

Луч фонарика останавливается на изуродованной лесенке, как бы смазанной в сторону. Как это я не заметил, когда слезал с электровоза?

- Во! Сюда смотри! - "радую" я Диму новым открытием.

- Да, крепко вдарило, - соглашается машинист, щупая как бритвой срезанный валик, который должен держать тягу на рессоре.

Посветив фонариком еще и не найдя ничего, что могло бы помешать движению поезда, мы снова залезли в кабину.

- Пятьдесят третий! - взвыла рация.

- Слушаю! - нажав кнопку, неожиданно для себя рявкнул я в трубку.

- Что у вас случилось?

- Дверь на путях лежала, - сбавив обороты, уже спокойнее объяснил я.

- Тут дежурная по переезду так испугалась!.. Ну у вас все в порядке? Ехать дальше сможете?

- Смогём, - взглянув на машиниста и получив утвердительный кивок, ответил я.

- Ну давайте. Счастливого пути!

- Спасибо, говорили уже, - ухмыляюсь я.

Набираем скорость. Дима закуривает и протягивает мне пачку "Родопи". После минутного колебания беру сигарету. От полученного заряда бодрости вся сонливость улетучивается. Хочется что-то делать, хотя бы активно затягиваться предложенной сигаретой.

Два светлячка наших сигарет плавно покачиваются в затемненной кабине, отражаясь в черных лобовых стеклах. За стеклами лишь ночь, светлое пятно бегущих под колеса шпал, да вдалеке - зеленый проходной.

- Как все случилось? - спрашиваю и, почувствовав, как дым, после долгого бескурия, приятно щекочет в горле, тонкой струйкой выпускаю его в боковое окно.

- Ну как, - затягивается Дима, - ослепила она меня своим прожектором, а когда мы его проскочили, тут эта дверь под самым носом.

- А чего экстренным не тормозил?

- Сначала не успел, а потом обычно поздно.

Следующая остановка - в Кинеле. Тормозим. Выпрыгиваем на платформу. При свете станционных прожекторов отчетливо видны несколько глубоких царапин на борту электровоза.

- Как только эта железяка голову тебе не срезала, когда она находилась в свободном полете, а ты перемигивался с дежурной, - покосился на меня Дима.

- Угу, - разглядывая царапины, непроизвольно потираю я шею.

Прибываем в Куйбышев.

- Пятьдесят третий, - вызывает по рации по рации дежурная.

- Слушаю, - сдергиваю я предохранительный клапан.

- Отцепляйтесь. Машину в депо. Открываю белый.

- Понятно, - отвечаю я и, дождавшись остановки, спрыгиваю с электровоза, успев заметить, как маршрутный светофор, мигнув, превратился из красного в белый.

И вот наш электровоз идет по станции в депо. Через путь от нас стоит пятьдесят третий. Смотрю в окна. Для пассажиров, как и для всех нормальных людей - утро. В конце вагонов - небольшие очереди с полотенцами на плечах. В купе, разглядывая сонными глазами станцию, маневровые тепловозы, а заодно и нашу "чеэску", люди жуют колбасу, яйца, огурцы и прочую дорожную снедь. Кто-то, завалившись на верхнюю полку и высунув из окна лицо, вдыхает теплый мазутный запах пробуждающейся станции. Кто-то с сосредоточенным видом уже (или еще) режется в карты. Кто-то еще спит. Он и она, обнявшись, восторженно глядят сквозь нашу "чеэску" - они далеко отсюда...

Люди просыпаются. Никто из них никогда не узнает, почему их поезд в эту теплую ночь стоял в степи на выходе со станции Георгиевка.

Поезд кончился. Едем по белым разрешающим сигналам. Все, последний сигнал. Дальше стрелки с ручным переводом. Надеваю рукавицы...

Наконец наша "чеэска", поблескивая мокрыми после мойки боками, стоит в депо. Машинист что-то объясняет слесарям, показывая на метельник и осматривая вместе с ними механическую часть. Слесаря быстро понимают, в чем дело. Мы с Димой подхватываем "шарманки" и идем к дежурному по депо.

- Что там у вас случилось? - грохочет голос дежурного.

Дима вкратце рассказывает. Потом идем домой. При выходе со станции расстаемся.

- Не забудь, завтра явка на три утра, - напоминает машинист, - вызывную машину заказал?

Я киваю головой.

- Ну, давай!

- Пока, - отвечаю я, и мы расстаемся.

...Дверь в коридор не закрыта. Прохожу. Включаю свет. Небольшой коридорчик коммунальной квартиры. Самая дальняя дверь тихонько отворяется. Оттуда выглядывает самый любопытный жилец нашей квартиры - старенькая бабулька, которая ходит мелкими семенящими шагами, согнувшись буквой "Г". Ей всегда до всего есть дело. Вот и сейчас она высунулась, чтобы посмотреть, кто пришел. Однако, уловив в моем взгляде что-то необычное, она даже не гремит соском умывальника, делая вид, что выглянула, чтобы помыть руки. Ее голова тут же исчезает за тихонько притворившейся дверью.

Открываю свою дверь. Бардак. Даже койка не заправлена - звонок вызывного в эту поездку поднял меня с постели. Заправлять было некогда. Ладно, это даже хорошо. Расстилать не придется. Заряд бодрости постепенно иссякает. Опять наваливается сонливость. Может, позавтракать? Или поужинать... Сердито разглядываю холодильник. Словно уловив мой взгляд, он вскряхтывает и перестает гудеть. А ну его!

Ставлю будильник на полдень. Посплю часика четыре, а потом, может, в кино схожу. Нет, лучше на пляж. Нет, лучше...

Сон мягко, но настойчиво вдавливает мою голову в подушку.